В ленинградском ОКБ «Радуга» мы получали к зарплате дополнительную надбавку в 20–50% к нормированному по стране окладу, как нам указывалось, за сжатые сроки разработок. Это было важно и престижно, туда тянулись наиболее способные специалисты. У меня в секторе и среди смежников конструкторов были талантливейшие ребята. И мы гордились тем, что в разработанном нами видеоконтрольном устройстве (ВКУ) использовалась наиболее качественная советская комплектация, которую поставлять «на гражданку» запрещалось.
Считалось, что мы создаём самую современную технику, а что-то исследовать, изыскивать или изобретать – излишне. Однако не всегда так получалось.
Так, в нашем ВКУ необходимо было разработать узел растровой строчной развёртки. Обычные схемные решения, заимствованные из телевизионной техники, не подходили в связи с жёсткими требованиями по климатике, механической прочности и другим причинам. Особенно неприятным оказалось отсутствие возможности реализации в диапазоне необходимых температур одной мелкой детальки, которая в телевизионных приёмниках называлась регулятором коррекции линейности строк (РЛС). Она служит для компенсации паразитных активных потерь обмотки и представляет собой регулируемый нелинейный дроссель на феррите. В других областях преобразовательной техники уже давным-давно отказались от подобных решений путём умного использования новых полупроводников. Поэтому очень хотелось и здесь как-то использовать в качестве нелинейного элемента диод.
Порывшись в Патентном фонде Михайловского замка, я нашёл решение Pat USA №3795835, в котором реализована такая замена, но получить приемлемую линейность для ВКУ не получилось из-за того, что она принципиально корректировалась только на половине растра. Пришлось серьёзно повозиться, прежде чем удалось устранить этот недостаток. Причём было найдено решение, в котором нелинейным элементом достаточно качественной экспоненциальной коррекции является обычный кремниевый диод, а регулировка осуществляется простым потенциометром.
Если читателю когда-либо приходилось рассматривать электрические схемы старых телевизоров, возможно, он (как, в своё время, и я) был возмущён нечитабельностью схем строчной развёртки. В действительности же в данном случае нет никакого злого умысла, а схемотехническая сложность связана с весьма значительной функциональной и регулировочной загруженностью узла.
Поэтому само по себе новое решение строчной развёртки требовало невероятной адаптационной привязки.
На такую работу, требующую добросовестности в сочетании с тонким творческим чутьём, мало кто способен. Я знал только одного такого человека. Это был Сергей Александрович Васильев. Мы с ним вместе работали ранее во ВНИИ Коминтерна. По моей просьбе и благословению руководства он быстро перешёл в «Радугу» и стал доводить новую строчную развёртку до ума.
Мне повезло работать вместе с Сергеем в нескольких разных фирмах. Он, как и я, занимался различными устройствами преобразования электро-энергии.
Эти устройства обладают массой многомерных требований, в основе которых, помимо решения гигантского разнообразия собственно электропреобразовательных задач стабилизации, формирования и рекуперации энергии, лежат статические и динамические ограничения по электрическому току, напряжению и теплоотводу отдельных элементов или их узлов. Так вот, эти задачи, будь то разработка или пусконаладка уникального трансформатора, блока преобразования, лабораторного стенда, источника питания на мощности от единиц ватт до сотен киловатт, Сергей выполнял высокопрофессионально, талантливо и добросовестно, изобретая попутно кучу доморощенных методик проверки железа. Он предусматривал все страховочные и смягчающие режимы работы, балласты, ограничители и предохранители. В его технических решениях можно было всегда быть уверенным, принимая их без проверки, потому что если он что-то проработал – всё проверено безусловно и во всех отношениях. Многоступенчатая техническая перестраховка – всегда и везде [1].
Вернёмся в ОКБ. Сергей взялся за адаптацию новой схемы развёртки и успешно завершил её через несколько месяцев после длительной совместной проработки. Кроме того, нам повезло, что конструктивную схему ВКУ повышенной механической прочности путём необычного для того времени многостороннего моделирования разработал талантливейший инженер Виктор Михаилович Шумилин.
В результате по изобретениям электрических и конструктивных схем наших ВКУ мы получили дюжину авторских свидетельств СССР (№678711, №843307, №849541, №894885, №930742, №936122, №980294, №1105095, №1105105, №1123116, №1152430, №1259519).
Сразу после публикации вышеназванными изобретениями заинтересовались сторонние разработчики, которые вышли на нас через патентные службы. Мы не секретничали. Откровенно делились ноу-хау со специалистами из других городов. Кое-кто внедрил, но лишь, как и у нас – в ограниченной спецтехнике.
И тогда мы решили, что в бытовых телевизорах наши решения тоже можно было бы использовать.
Стал я донимать телевизионщиков. Но на «Козицкого», где изготавливали ленинградские телевизоры «Радуга», заявили, что они лишь изготовители, а не разработчики. Разработчикам всё равно, им не до нас – у них другие «большие задачи». Поехал я в Москву, на самый крупный завод телевизоров в СССР. Поговорил с явно неглупым техническим начальником. Он хоть выслушал. Ничего не ответил, но указательным пальцем поманил – пойдём, мол, покажу. Привёл он меня в цех изготовления этих самых моточных РЛС и сказал великое: «Вы что, предлагаете мне ликвидировать этот участок? А что на этом месте будет? А куда я дену этих намотчиц? Выгнать? Сейчас!». На мои дальнейшие нападки он авторитетно заявил, что, по его опыту, все подобные потуги бессмысленны. Я и прекратил поиски, хотя и сегодня эти изобретения могут быть использованы в различных растровых устройствах, исключая бытовые телевизоры.
А как же наше родное руководство ОКБ? За всё время моей работы оно ни разу не интересовалось и не обсуждало наши технические решения. Просто они лучше других знали, что не стоит проявлять инициативу – «свят лишь План!».
Был невероятный параллелизм разработок не только на уровне предприятия, но и на уровне его подразделений.
Унификация и стандартизация требовалась в основном на уровне ЕСКД и комплектующих изделий. Сплошь и рядом была одна и та же картина: в двух смежных комнатах разрабатывали с нуля одинаковые узлы. В результате такой информационной изоляции конечное изделие напоминало лоскутное одеяло, но «Режим» категорически запрещал специалистам общаться по тематике разработок и даже заходить в соседние комнаты своего же НИО.
Доступ к профессиональной отечественной и иностранной информации ограничивался незначительной библиотечной периодикой. Правда, можно было заказать копию журнальной статьи или патента по «Межбиблиотечному абонементу» (МБА). Эта служба не была перегружена, работала медленно, но добросовестно и всегда доброжелательно.
К тому времени «железный занавес» уже изрядно «подгнил», и у нас в Ленинграде изредка стали проходить международные выставки. Однажды я даже попросил отправить ведущих специалистов на одну из таких открытых выставок, напрямую связанных с нашей тематикой. Но не отпустили не то что группу, а даже меня. При этом осмеяли, как слабака, не верующего в собственные радиолюбительские силы. Зато в судьбоносной аттестационной характеристике, то ли в шутку, то ли по злому умыслу, отметили мою главную уникальную особенность: «…посещает международные выставки».
Под качеством работы тогда обычно понимали своевременную сдачу разработанной документации (в моем секторе это были электрические схемы ВКУ) и отсутствие ошибок, преимущественно в начертании документов. Для этого на уровне предприятия было предусмотрено специальное контролирующее подразделение судьбоносных дам, каждая из которых хоть и не смыслила ничего в электронике, но прекрасно умела подсчитывать количество отклонений от норм начертания документов по ЕСКД.
Кроме того, надо было качественно вести дневники личных творческих планов и обязательств, участвовать в соцсоревновании, не пропускать политинформации, собрания и субботники.
Регулярно каждый из нас должен был брать на себя перед профсоюзом сверхплановые «Социалистические обязательства». Для того чтобы не снизить прогрессивку, надо было записать их не менее четырёх или пяти штук. Обычно обязывались сдать некоторые работы раньше планового срока, повысить их качество или даже личную дисциплину. Лучше всего с Обязательствами справлялся женский персонал. Мужчины же часто терялись, впадали в ступор, а иногда даже иронично относились к этому мероприятию. Руководством такая дерзкая аполитичность не возбранялась. Правда, случаев отказа кем-либо от принятия соцобязательства что-то не припомню.
Но, нет худа без добра. Мы умуд-рялись вводить в эти обязательства оформление заявок на наши предполагаемые изобретения по тематике работ.
Мне редко снятся сны. Но есть один, время от времени повторяющийся. Вот поступаю я на госработу не иначе как в «Р». Меня приводят в громадную комнату, где уже трудятся несколько десятков человек, и показывают мне небольшой стол, который и станет моим рабочим местом. Мне страшно, а меня ещё что-то спрашивают, и обязательно нужно соврать, но я никак не могу придумать, что именно. В ужасе просыпаюсь.
Литература
Если вам понравился материал, кликните значок - вы поможете нам узнать, каким статьям и новостям следует отдавать предпочтение. Если вы хотите обсудить материал - не стесняйтесь оставлять свои комментарии : возможно, они будут полезны другим нашим читателям!
